Неточные совпадения
Только не один Печорин любовался хорошенькой княжной: из угла комнаты на нее смотрели другие два
глаза, неподвижные,
огненные.
Вот, уже совсем не таясь, открываются оба
глаза: они обводят его
огненным и бесстыдным взглядом, они зовут его, смеются…
Пугачев устремил на меня
огненные свои
глаза. «Это что еще?» — спросил он меня с недоумением.
Впечатление
огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными
глазами открывалась продолговатая, в форме могилы, яма, а на дне ее и по бокам в ложах, освещенные пылающей игрой огня, краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
И вдруг с черного неба опрокинули огромную чашу густейшего медного звука, нелепо лопнуло что-то, как будто выстрел пушки, тишина взорвалась, во тьму влился свет, и стало видно улыбки радости, сияющие
глаза, весь Кремль вспыхнул яркими огнями, торжественно и бурно поплыл над Москвой колокольный звон, а над толпой птицами затрепетали, крестясь, тысячи рук, на паперть собора вышло золотое духовенство, человек с горящей разноцветно головой осенил людей
огненным крестом, и тысячеустый голос густо, потрясающе и убежденно — трижды сказал...
А то вдруг явятся знамения небесные,
огненные столпы да шары; а там, над свежей могилой, вспыхнет огонек, или в лесу кто-то прогуливается, будто с фонарем, да страшно хохочет и сверкает
глазами в темноте.
Это девяностолетний почти старик, высокий и прямой, с иссохшим лицом, со впалыми
глазами, но из которых еще светится, как
огненная искорка, блеск.
Огненные пятна, что молнии, мерещились в его
глазах.
Красавица не могла не заметить его загоревшего, но исполненного приятности лица и
огненных очей, казалось, стремившихся видеть ее насквозь, и потупила
глаза при мысли, что, может быть, ему принадлежало произнесенное слово.
И когда я опять произнес «Отче наш», то молитвенное настроение затопило душу приливом какого-то особенного чувства: передо мною как будто раскрылась трепетная жизнь этой
огненной бесконечности, и вся она с бездонной синевой в бесчисленными огнями, с какой-то сознательной лаской смотрела с высоты на глупого мальчика, стоявшего с поднятыми
глазами в затененном углу двора и просившего себе крыльев… В живом выражении трепетно мерцающего свода мне чудилось безмолвное обещание, ободрение, ласка…
При этом его бледное лицо всегда поворачивалось за плывшим по синему небу
огненным шаром, и
глаза отражали искристый отблеск холодных лучей.
Девочка перестала плакать и только по временам еще всхлипывала, перемогаясь. Полными слез
глазами она смотрела, как солнце, будто вращаясь в раскаленной атмосфере заката, погружалось за темную черту горизонта. Мелькнул еще раз золотой обрез
огненного шара, потом брызнули две-три горячие искры, и темные очертания дальнего леса всплыли вдруг непрерывной синеватою чертой.
Старик Райнер все слушал молча, положив на руки свою серебристую голову. Кончилась
огненная, живая речь, приправленная всеми едкими остротами красивого и горячего ума. Рассказчик сел в сильном волнении и опустил голову. Старый Райнер все не сводил с него
глаз, и оба они долго молчали. Из-за гор показался серый утренний свет и стал наполнять незатейливый кабинет Райнера, а собеседники всё сидели молча и далеко носились своими думами. Наконец Райнер приподнялся, вздохнул и сказал ломаным русским языком...
Открыв
глаза, я увидел, что матери не было в комнате, Параши также; свечка потушена, ночник догорал, и
огненный язык потухающей светильни, кидаясь во все стороны на дне горшочка с выгоревшим салом, изредка озарял мелькающим неверным светом комнату, угрожая каждую минуту оставить меня в совершенной темноте.
В каком-то невозможном голубом платье, с
огненными и оранжевыми бантами, она походила на аляповатую детскую игрушку, которой только для проформы проковыряли иголкой
глаза и рот, а руки и все остальное набили паклей.
Тяжкий, каменный, как судьба, Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную руку… Ни шороха, ни дыхания: все
глаза — на этой руке. Какой это, должно быть,
огненный, захватывающий вихрь — быть орудием, быть равнодействующей сотен тысяч вольт. Какой великий удел!
— Не возмогу рещи, — продолжал он, вздернув голову кверху и подкатив
глаза так, что видны делались одни воспаленные белки, — не возмогу рещи, сколь многие претерпел я гонения. Если не сподобился, яко Иона, содержаться во чреве китове, зато в собственном моем чреве содержал беса три года и три месяца… И паки обуреваем был злою женою, по вся дни износившею предо мной звериный свой образ… И паки обуян был жаждою
огненною и не утолил гортани своей до сего дня…
Около первого окна, с опущенной на солнце небеленой холстинной сторой, сквозь скважины которой яркое солнце кладет на все, что ни попадется, такие блестящие
огненные кружки, что
глазам больно смотреть на них, стоят пяльцы, по белому полотну которых тихо гуляют мухи.
Вскоре явился Вяземский. Наружность его также значительно изменилась. Он как будто постарел несколькими годами, черты лица сделались резче, и жизнь, казалось, сосредоточилась в
огненных и беспокойных
глазах его.
И среди всего этого моря огня, вдалеке, острые
глаза Матвея едва различили круглую
огненную диадему и факел «Свободы».
По площади шумно бегают дети, разбрасывая шутихи; по камням, с треском рассыпая красные искры, прыгают
огненные змеи, иногда смелая рука бросает зажженную шутиху высоко вверх, она шипит и мечется в воздухе, как испуганная летучая мышь, ловкие темные фигурки бегут во все стороны со смехом и криками — раздается гулкий взрыв, на секунду освещая ребятишек, прижавшихся в углах, — десятки бойких
глаз весело вспыхивают во тьме.
«Не отставай же, не отставай!» — кричит она чуть слышно, вовсе исчезая из его
глаз за красною чертою
огненного горизонта.
— Не возьму-с! — отвечал тот, снова кинув какой-то
огненный взор на деньги и надевая калоши. Через минуту он хлопнул дверьми и скрылся совсем из
глаз князя.
«Вот кого я люблю!» — думал Саша про Еремея, не отводя
глаз от застывшего в
огненном озарении сурового лица, равнодушного к шутке и разговору и так глубоко погруженного в думу, словно весь лес и вся земля думали вместе с ним.
Уходя на свое место на крутогоре, Жегулев еще раз услыхал смех и протяжный выкрик: сво-о-лочь! А вскоре за сеткою листьев и ветвей закраснелся
огненный, на расстоянии неподвижный
глаз, и вверху над деревьями встал дымный клуб. Не ложились и безобразничали, орали песни пьяными голосами.
Как ошеломленный ударом в голову, выскочил я в другую комнату и прислонился лбом к темному запотевшему стеклу. В
глазах у меня вертелись тонкие
огненные кольца, мелькал белый лобик Мани и ее маленькая закушенная губка.
Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои
глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с
огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине.
Катерина Львовна глянула и закричала благим матом. Между ней и Сергеем опять лежит кот, а голова у того кота Бориса Тимофеича во всю величину, как была у покойника, и вместо
глаз по
огненному кружку в разные стороны так и вертится, так и вертится!
После грохота, мрака и удушливой атмосферы фабрики было вдвое приятнее очутиться на свежем воздухе, и
глаз с особенным удовольствием отдыхал в беспредельной лазури неба, где таяли, точно клочья серебряной пены, легкие перистые облачка; фабрика казалась входом в подземное царство, где совершается вечная работа каких-то гномов, осужденных самой судьбой на «
огненное дело», как называют сами рабочие свою работу.
Она плюет в тебя шипящими,
огненными плевками, хочет выжечь тебе
глаза, ослепить, отшвырнуть от себя.
Огненные колеса завертелись перед его
глазами, от внезапной слабости все его тело стало мокрым и дряблым, ноги задрожали, подогнулись, и жеребец грохнулся на пол.
В целом облаке пыли сотни чёрных лиц, тысячи
глаз, точно звёзды Млечного пути. Вижу я: все эти очи — как
огненные искры одной души, жадно ожидающей неведомой радости.
— И он меня не любит! Я терпеть не могу мужчин маленьких, сладких, скромных. Мужчина должен быть высок, силён; он говорит громко,
глаза у него большие,
огненные, а чувства — не знающие никаких препятствий. Пожелал и сделал — вот мужчина!
Иногда, слушая его грубые замечания, я опускал веки и видел у себя пред
глазами огненные круги.
Чёрное небо то и дело рвали
огненные стрелы молнии, и гром гудел над быстро летевшим поездом. Шум колёс на стыках рельс и лязг сцеплений пропадали в рёве грома, а неуловимо быстрые молнии, мелькая мимо окон, слепили
глаза.
На небе сияют разноцветные плакаты торговых фирм, высоко в воздухе снуют ярко освещенные летучие корабли, над домами, сотрясая их, проносятся с грохотом и ревом поезда, по улицам сплошными реками, звеня, рыча и блестя огромными фонарями, несутся трамваи и автомобили; вертящиеся вывески кинематографов слепят
глаза, и магазинные витрины льют
огненные потоки.
Шестнадцатилетняя Маша сияла красотой: черные, как смоль, волосы оттеняли смуглое, румяное личико,
огненные черные
глаза так и горели из-под длинных ресниц.
Раз, сидя в келарне на посидках у матери Виринеи, уставщица Аркадия при Тане рассказывала, что сама она своими
глазами видела, как к Егорихе летун [Летун — летучий воздушный дух,
огненный змей.] прилетал… «Осенью было дело, — говорила она, — только что кочета́ полночь опели [Кочет — петух.
Рожа юноши-критика опять выглянула из-за
огненного знака и ехидно улыбнулась. Перекладин поднялся и сел на кровати. Голова его болела, на лбу выступил холодный пот… В углу ласково теплилась лампадка, мебель глядела празднично, чистенько, от всего так и веяло теплом и присутствием женской руки, но бедному чиноше было холодно, неуютно, точно он заболел тифом. Знак восклицательный стоял уже не в закрытых
глазах, а перед ним, в комнате, около женина туалета и насмешливо мигал ему…
В закрытых
глазах засыпавшего Перекладина сквозь толпу темных, улыбавшихся облаков метеором пролетела
огненная запятая. За ней другая, третья, и скоро весь безграничный темный фон, расстилавшийся перед его воображением, покрылся густыми толпами летавших запятых…
— Не желаю, — тихо и как бы стыдливо сказал, наконец, Верхохлебов, упорно глядя на ковер сильно потупленными
глазами. В эту минуту у него просто дух захватило, «а ну, как хватит, каналья, сейчас такую цифрищу, от которой семь кругов
огненных в
глазах заколесятся?!»
И это небо, с его солнцем, с этим
огненным дождем и мятущимися стаями птиц представлялось испуганным
глазам народа в грозно-страшном, ужасающем величии.
Призрак являл собой невысокую фигуру во всем белом, в белой же чадре, из-под которой сверкали, искрясь и мерцая, подобно черным алмазам, два
огненных черных
глаза…
Гуль-Гуль на правах девушки-подростка не надела тяжелого покрывала, опустив на лицо лишь легкую и прозрачную белую кисею, сквозь которую двумя
огненными точками сверкали ее черные
глаза.
Когда это чудище сверкнуло кроваво-огненными
глазами, оно, может быть, ударило об наш пароход и затопило его.
Лицо сияло, из
глаз огненные лучи лились.
И пронесся он, этот
огненный змей, из двора во двор, вдоль всего села в архангельскую ночь, и смутил он там все, что было живо и молодо, и прошла о том весть по всему селу: со стыда рдели, говоря о том одна другой говорливые, и никли робкими
глазами скромницы, никогда не чаявшие на себя такой напасти, как слет
огненного змея.
Синтянина взглянула по направлению, по которому глядел в окно майор, и
глазам ее представилась
огненная звездочка. Еще мгновение, и эта звездочка вдруг красным зайцем перебежала по соседской крыше и закурилась дымом.
Да еще снилося многим сквозь крепкий сон, будто вдоль по селу прозвенела колокольцем тройка, а молодым бабам, что спали теперь, исполняя завет Сухого Мартына, на горячих печах, с непривычки всю ночь до утра мерещился
огненный змей: обвивал он их своими жаркими кольцами; жег и путал цепким хвостом ноги резвые; туманил
глаза, вея на них крыльями, не давал убегать, прилащивал крепкою чарой, медом, расписным пряником и, ударяясь о сыру землю, скидывался от разу стройным молодцом, в картузе с козырьком на лихих кудрях, и ласкался опять и тряс в карманах серебром и орехами, и где силой, где ухваткой улещал и обманывал.
Он рисовал мне картину бедствий и отчаяния семейств тех, кого губил Висленев, и эта картина во всем ее ужасе
огненными чертами напечатлелась в душе моей; сердце мое преисполнилось сжимающей жалостью, какой я никогда ни к кому не ощущала до этой минуты, жалостью, пред которою я сама и собственная жизнь моя не стоили в моих
глазах никакого внимания, и жажда дела, жажда спасения этих людей заклокотала в душе моей с такою силой, что я целые сутки не могла иметь никаких других дум, кроме одной: спасти людей ради их самих, ради тех, кому они дороги, и ради его, совесть которого когда-нибудь будет пробуждена к тяжелому ответу.